Когда ты зла, то поутру
Готовишь мне назло-еду:
Взбешённо дуешь на угли,
И варишь суп из нелюбви.
В нём нелюбовь, вода и соль,
Но этот суп такой густой,
Что лучше, хочешь или нет,
Намазывать его на хлеб.

О хлебе – хлеб печётся так:
Ты собираешь гнев в кулак,
Вминаешь в тесто, цедишь желчь,
И начинаешь это печь.
Почти не слышен жар огня,
Но хлеб на гневе у тебя,
В момент спекается в золу,
И ты несешь его к столу.

К обеду на столе стоит
Бочонок квашеных обид,
Напиток – слёзы плюс томат,
Из свежей ревности салат,
Сгоревший хлеб, застывший суп,
И вскрытый цитрусовый труп.
Я ощущаю в теле дрожь –
Ты блюдо дня спешишь-несешь:

В котле дымящуюся месть.
Я не могу такое есть
Холодным даже, а на вид
Оно слегка ещё кипит.
Вот мы садимся. На столе –
Набор тарелок – только мне.
Ты затаилась, я раскис,
Дрожит предательски сервиз.

Минута тянется, как год.
Я доедаю бутерброд.
И, вытирая сажу с губ,
Тебя хвалю: «Отличный суп».
В ответ – презрение. Ну что ж,
Тебя легко не проведёшь,
А значит, нет пути назад.
Я ем гарнир, я ем салат.

От гнева, ревности, обид
Во рту печёт, внутри горит,
Желудок молит: «Как же так?»,
Но я уже пошёл ва-банк.
Бурлящей мести котелок
Я выпиваю за глоток,
Шипит на скатерти слюна,
И даже ты впечатлена.

Затем из предпоследних сил
Я говорю: «Чудесный пир»,
И ненадолго, пусть на миг,
Но завожу тебя в тупик.
Ты вилкой тычешь наугад,
Ко рту подносишь свой салат,
И удивляешься тогда:
«Какая мерзкая еда!»

А я, естественно, в ответ:
«Моя любовь, конечно нет,
Нектару дай коснуться губ,
Оставь салат, попробуй суп!»
Ты в замешательстве опять,
И суп пытаешься кусать,
Но он успеха не имел:
«Какая дрянь, зачем ты ел?!»

Я опускаю скромно взгляд.
Твоя еда конечно яд,
Но я в неё уже влюблён,
Сперва доем, умру потом.

Михаил Родченков

Поделиться с друзьями