Бхакти — гравитационная сила, работающая в двух направлениях. Она притягивает бхакту (преданного) к Бхагавану (Богу) и Бхагавана к бхакте. Бхагаван притягивается к бхакте, потому что блаженством, проистекающим из бхакти, которое живет в сердце бхакт, Он наслаждается даже больше , чем блаженством, изливающимся из Своей собственной природы. Как только цветок бхакти распускается в сердце преданного, Бхагаван, подобно пчеле, привлекается его ароматом. Цветок бхакти расцвёл в сердце Джаякришна Даса Бабаджи из Камья-вана, и Кришна не смог удержаться, чтобы не помчаться к нему.

Джаякришна Даса Баба — святой, Гаудия вайшнав в линии Шри Гангаматы Госвамини, чьим именем назван Гангамата Матх в Пури. Никто не знает что-либо о его гуру или месте, где он жил, прежде чем прийти во Вриндаван. Он практиковал садхану под деревом на берегу Бимала-кунды в лесу Камья-ван, который с течением времени частично превратился в деревню. Бабаджи многие почитали как святого очень высокого уровня. Но мальчишки-пастухи, приходящие в Камья-ван пасти коров, часто дразнили его. Поэтому Баба стал задумываться о том, чтобы уйти в более уединенное место, где бы он мог практиковать садхану без беспокойств. Но такая идея рассматривалась местными жителями, как дурное предзнаменование. И они построили для него маленькую хижину.

Баба повторял джапу и медитировал день и ночь напролёт. Он почти не спал. Сон и бодрствование — функции материального тела. Святые категории Джаякришна Даса , которые поднялись над потребностями тела и реализовали свою духовную природу, никогда не спят и не бодрствуют. Они живут в высших измерениях сознания.

В те времена Камья-ван был во владениях Бхаратпурского царя. Раджа прознал о духовных достижениях Джаякришны Даса и загорелся желанием увидеть его. Но все его попытки повстречаться с Бабой были тщетны, потому что тот не общался с людьми, подобными царю, всецело погруженными в мирские дела и заботы.

Баба обычно ходил каждый вечер в деревню за мадхукари (собирание милостыни, превалирующее во Врадже). Одним днём, когда он отсутствовал, царь, переодевшись простым крестьянином, пришёл и сел возле двери его хижины. Настало время возвращения Бабы домой. Но он только прошёл половину пути, когда внезапно остановился и повернул назад. Баба пришёл обратно в деревню и громко закричал: «Друзья! Моя хижина полыхает! Идите и потушите огонь». Жители деревни побежали к его домику. Они были удивлены, увидев не пожар, а раджу, сидящего там под личиной крестьянина. Совершив намаскар (поклон со сложенными в области сердца руками), они посоветовали ему не упорствовать в своих попытках увидеться с Бабой против воли того, ибо никто, каким бы великим и могущественным он ни был, не смог бы принудить Бабу сделать что-либо вопреки его желанию.

Царь смирился перед волей Бабаджи. Он вернулся в свой дворец, не чувствуя себя оскорблённым, но с изменившимся сердцем. Этот случай помог ему осознать бесполезность его силы и богатства. Он стал смиренным и свободным от мирских привязанностей. И Баба вскоре пролил на него свою милость.

Баба практиковал преданность Кришне в течение длительного времени. Он был охвачен горем и беспокойством, потому что Кришна всё ещё не благословил его Своим даршаном. Одним днём, когда его Кришна-вираха (страдания в разлуке с Кришной) достигла апогея, толпа мальчишек-пастухов собралась на берегу Бимала-кунды. Мальчишки постучались в дверь его хижины. Но ответа не последовало.

Они громко закричали: «Баба! Мы хотим пить. Дай нам воды». Но Баба не внимал им. Он полагал, что мальчишки только затем и пришли, чтобы доставить ему беспокойства. Пастушки заорали опять: «О, Бенгали Баба! Что за бхаджан ты совершаешь? Какая польза от твоего бхаджана, если он делает тебя столь бессердечным? Почему ты не можешь выйти и дать нам воды? Разве ты не знаешь, что это оскорбление (апарадха) — проявлять безразличие к человеку, страдающему от жажды?»

После таких слов Баба вышел наружу с палкой в руках. Но, едва открыв дверь, очень удивился, когда увидел множество мальчиков-пастушков, каждый из которых превосходил другого в красоте и сиянии, и большое стадо прекрасных коров, которых прежде никогда не видел.

Гнев его тотчас утих. Он спросил одного из пастушков с павлиньем пером в короне: «Мальчик! Где ты живёшь?» «Я живу в Нандагаоне», — ответил тот. «Как тебя зовут?» «Меня зовут Канайя» (Канайя и Баладау – уменьшительно-ласкательные имена Кришны и Баларамы. Это также обычные имена мальчиков во Врадже). Затем Баба спросил другого мальчика, стоящего поодаль: «А как зовут тебя?» «Баладау», — ответил мальчик. Канайя сказал: «Баба, сперва дай нам напиться. У нас во рту так пересохло, что мы не можем говорить». У Бабы не было ни чашек, ни стаканов. Поэтому мальчики чашечками сложили ладони, и Баба лил в них воду из своей каравы (Глиняный кувшинчик с носиком, которым обычно пользуются святые во Врадже).

Когда Канайя пил, вода текла потоком на землю мимо его ладоней; ни он, ни Баба этого не осознавали. Каждый, как завороженный, был поглощён созерцанием другого, ибо такими были чары их любви друг к другу. И только тогда, когда, наблюдая эту сцену, все пастушки начали смеяться и хлопать в ладоши, они пришли в себя, и процесс подачи и приёма воды был завершён должным образом. Потом Канайя произнёс: «Баба, обрати внимание! Мы приходим сюда каждый день, преодолевая большое расстояние, и возвращаемся, мучимые жаждой. С этого дня мы будем приходить к тебе ежедневно. Будь добр, держи для нас в своей хижине освежающие напитки». Баба ответил: «Ну вот ещё. Не приходите беспокоить меня снова».

Он немедленно скрылся, хлопнув дверью. Но было нечто настолько магически привлекательное в пастушках, что, едва закрыв дверь, он снова почувствовал искушение её открыть, чтобы ещё раз на них взглянуть. К своему удивлению, он обнаружил, что все мальчики-пастушки И коровы исчезли. Куда они могли деться за одну секунду? Что это, сон или галлюцинация? Это не могло быть сном, поскольку Баба был полностью пробуждён. И это не могло быть галлюцинацией, ибо было даже более живым и реальным, чем всё, что когда-либо появлялось перед глазами Бабы. Помимо этого, сладкий и слегка сводящий с ума аромат тел пастушков до сих пор наполнял воздух и вода, пролившаяся на землю, стояла в луже возле дверей.

Внезапно Бабу осенило, что Канайя и Баладау, в действительности, были Кришной и Баларамой, кому он поклонялся. Волны бхавы (эмоций) и бхакти вздымались в его теле. По щекам струились слёзы. Он был переполнен радостью и эмоциями от мысли, что получил даршан Кришны, сокровища его души. Но счастье обернулось горем, когда в ум пришла другая мысль, что он, подобно глупцу, сказал Ему не приходить снова. Горе было так невыносимо, что его сердце разрывалось на части. Но Кришна, если боль разлуки для преданного становится невыносимой, никогда не обманывает его ожидания. С очаровательной улыбкой Он предстал перед Бабой. Но Он появился лишь затем, чтобы исчезнуть опять. На прощание Кришна сказал: «Баба! Я приду к тебе завтра и никогда не оставлю снова».

На следующий день к Бабе пришла старушка вместе со Шри Мурти Гопала и сказала: «Баба, я стала бабусей. Я больше не могу служить Гопалу. Я оставлю Его тебе, чтобы ты за Ним присматривал». Баба ответил: «Но где я возьму вещи, необходимые для служения Ему?» «Не беспокойся об этом. Всё необходимое для служения Ему будет приходить к тебе ежедневно». Поведав такое, старая женщина ушла.

В ту же ночь старушка в облике Вриндадеви, богини Вриндавана, явилась Бабе во сне и благословила его. Баба осознал, что Кришна пришёл к нему, как и обещал: никогда не покидать его снова, в образе Гопала. И он до конца своей жизни с преданностью служил Гопалу. Баба был садхака мадхурья-расы (в мадхурья-расе садхака отождествляет себя с гопи, или возлюбленной Кришны, или подругой Радхи). Его поведение в момент смерти очевидно доказывает это. Его последние слова были: «Где моя лаханга, где моя ангия, где моя чоли (женская одежда; лаханга — юбка, ангия — накидка, чоли — блузка)?» Это был знак того, что он, возможно, услышал звуки флейты и в спешке готовился на свидание с Кришной, когда выходил из материального тела в своём духовном теле (сиддха-дехе), в женском облике и одежде.

Поделиться с друзьями